понедельник, 27 июня 2011 г.

11. Не так важно потерять - найти...

«И все же, когда я потеряла себя?» - в полусвете ночной лампы разглядывала она разноцветные полосочки на обоях, обхватив руками подушку.
"Когда убедила себя, что его внимание и забота разожгут во мне подлинную страсть?"
"Что его "огромной любви хватит нам двоим с головою"?"
"Что смогу пойти против собственной натуры, заранее зная, что нет"
"Когда вместо заявления о вступлении в брак подписала контракт с собой?.."
"Когда даже не попыталась задать себе ни один из этих вопросов на протяжении пяти лет?.."
Она отодвинула край одеяла, и ступая по щекочущему ступни ковру, подошла к окну. Ее соседка ночевала в Мюнхене у подруги. За стеклом вдалеке светился этот незнакомый, но уже самый прекрасный на свете город, по которому они бродили сегодня с Владом. Она раздвинула прозрачную ткань и стала рассматривать далекие огни немецкого Рима. Крупная горячая капля упала ей на грудь. Потом вторая. Слезы текли сами по себе, она поймала себя на мысли, что даже не всхлипывает. Они словно лились откуда-то из центра, из глубины, Вероника чувствовала каждую из них. Она едва подавила в себе желание свернуться напополам, как листочек бумаги. Она боялась не выдержать эту боль, которая воронкой скручивала ее откуда-то начиная с глубины живота и заканчивая грудной клеткой.
 Ты всегда думаешь – ну уж с тобой-то этого не случится. Ты все делаешь правильно. Ты не совершаешь легкомысленные поступки. Ты знаешь, что выберешь правильного человека, чтобы прожить всю жизнь. Ты уверена, что  не наступишь на те же грабли, что и остальные. Что же это?.. Что же такое происходит?!
Вероника с ужасом признавалась себе, что Влад, которого она знает каких-то два дня, стал для нее более родным, чем муж, которого она знает шесть. "Так не бывает" Но где-то, в глубине самых себя, мы уже сразу знаем, бывает или нет. Страсть уходит, да, но общение и нежность остаются. У них были похожие чувство юмора, ощущение жизни, ценности...Она начинала фразу, а Влад ее заканчивал теми же словами, что и она. У них была нежность друг к другу - хотя они были просто друзья. Нежность была составляющей их душ. Они как бы смотрели вглубь друг друга и чувствовали что там - внутри... Ее безумно тянуло к этому новому человеку – такому легкому, уверенному, свободному, сильному. Такому, какой всегда была она. Такому…которого она все время искала и не могла найти. 
«Я не должна об этом думать. Если я стану думать о нем не как о приятеле, а как о мужчине – начнется игра. Снова игра. Игра, в которой мне не победить. Игра, которая лишит меня сил – хуже того, игра, которая все испортит, всю эту возникшую между нами близость».
Вероника уже рыдала в полный голос, в окно незнакомого города в незнакомой гостинице. Она не могла остановиться. Она плакала, как ребенок, как малыш, которого оставили в темной комнате одного…

Она проснулась от бьющего через распахнутые занавески солнца. Она спала прямо на покрывале, свернувшись калачиком и даже не накрывшись одеялом. На столике настойчиво дребезжал телефон. Время - десять. На экране  высветилась новая смска. Муж в который раз спрашивал, когда она вернется. Он нашел ей ближайшие рейсы назад в Италию. В Москву полетов нет.
Вероника медленно отложила телефон и прошла в ванную. Из зеркала на нее смотрели утомленные, но блестящие глаза. Она максимально приблизилась к отражению и глубоко вдохнула. "Почему я себя чувствую так...спокойно?"
Сегодня ночью она наконец честно призналась что происходит в ее жизни.
Раздражение.
Однообразие.
Духовная пустота.
Дикое желание бежать сломя голову в какую-то другую, но не свою жизнь.
Да, вот это устойчивое ощущение – побега. Когда Давид говорил с ней – она уходила мыслями во что-то свое, когда занимался с ней любовью – призывала на помощь эротические фантазии, когда он фотографировал ее – она смотрела вдаль…Или вниз - в последнее время она не любила себя на фотографиях.
Она не могла даже разговаривать с ним по телефону, а мысль о встрече перерастала в какую-то тянущую тоску. И с присутствием Влада, такого легкого, уверенного, свободного, она поняла - да, это безумие, но она уже не вернется в Италию. По крайней мере пока.
«Если я не убегу, меня накроет это болото. Меня затянет эта трясина несчастливости и неудовлетворенности. Мне надо бежать. Срочно!» - вдруг с леденящим душу спокойствием поняла она. Она схватила телефон, отыскав номер своей сестры в Москве, что как только сможет все равно приедет, и может, на более длительный срок. "Как ты думаешь, там реально с работой?" - закусила она губу.
"В Москве? Тебе-то??? Ура!!! Жду-у-у" - пикнуло в ответ.
Вероника, счастливо улыбнувшись, положила телефон на ночной столик и взглянула на залитую солнцем террасу, как в дверь постучали...

суббота, 25 июня 2011 г.

10. Просто друзья.

Отель был набит до отказа. В холле у стойки рецепшена люди сидели на сумках и чемоданах, ожидая отмены чей-нибудь брони. От гостиницы каждые двадцать минут курсировал шатл в город и дежурили такси, развозящие пассажиров по другим отелям. Доска расписания засыпана объявлениями о "дешевых" автобусных перевозках в Германию и даже Польшу. В отеле регулярно появлялись мужчины не европейской внешности, в потертых куртках, на ломаных английском и немецком предлагая свой сервис по перевозкам в Баварию, Варшаву,  Франкфурт. Цена билета доходила до 400 евро при обычной его цене в 120. 
"Всегда есть люди, готовые нажиться на чужой беде", - проронил Влад,  вставая в очередь к рецепшену, озвучив мысли самой  Вероники. 
"Может, это просто удачная бизнес-идея?" - приподняла она одну бровь.
"Настоящий бизнес тот, в котором денежная идея не превалирует".
Он катил ее чемоданчик по длинному узкому коридору, обитому ковролином. Влад настоял на сопровождении ее прямо до двери, хотя она уже поблагодарила его там, в фойе гостиницы, не желая больше задерживать.
"Почему женщины всегда думают, что точно знают намерения мужчины? - думал Влад. - И всегда делают собственные выводы из его слов. Я только сказал, что собираюсь взять такси и поехать в свой отель, который в городе, так она немедленно стала настаивать на моем отъезде, даже не позволяя проводить до двери. Она стала проявлять благородство (ненужное, черт) и выпроваживать меня восвояси, хотя я был бы рад остаться. Или пригласить ее на обед? Или она на самом деле устала и не хочет общаться?" Он посмотрел на часы. Два. Я должен был уже час как прилететь. Сейчас будет звонить Марина. Почему-то Владу не хотелось, чтобы Вероника слышала их разговор.
"Он хочет уехать. Неважно. Да и на самом деле - мы же просто друзья, именно это я чувствую по отношению к нему. Поэтому так легко с ним. Друзьям не пытаются понравиться. Друг - это то, что мне как никогда сейчас необходимо. Поэтому - почему бы не пригласить его просто поболтать вечером за пиццой?"
Вероника была разочарована, хоть и скрывала это. Ей не хотелось, чтобы Влад уезжал. "Но он же устал, наверное", не хотелось оставаться одной в этом далеком от всего отеля, возможно с какой-то пожилой немкой в номере, ей вообще не хотелось оставаться одной. Хотя на данный момент... может сам Бог предоставил ей такую возможность.
- Hi, - бодро и гостеприимно раздалось из комнаты, как только она открыла дверь.
По направлению к ней шла плотная энергичная женщина с протянутой для рукопожатия ладонью.
- Привет, - заговорила с ней  Вероника по-английски. – Товарищи по несчастью?
- Exactly, - заулыбалась компаньонка.
Так красиво говорить exactly могут только британцы, поэтому Вероника и не стала уточнять национальность своей «сокамерницы». Да и важно ли это?
Влад завез чемодан в комнату и уважительно поздоровался с Шелли, которая кокетливо подала ему руку. Он поставил чемодан у свободной кровати, и они остановились, первый раз за все время знакомства, не зная что друг другу сказать.  «Влад, - вдруг решилась она, - не знаю, просто подумала, коль уж так получилось, может быть, мы могли бы встретиться завтра, посмотреть город, выпить кофе, пообщаться. Я так рада, что тебя здесь встретила! Теперь мне будет одиноко одной».
«Я тебе только что сам хотел это предложить», - заулыбался он, придавая себе представительный вид. У тебя итальянский номер?
Вероника нарисовала на обрывке какого-то чека 11 цифр. «Я позвоню тебе. Отдыхай», - сказал он и снова умопомрачительно улыбнулся. Когда за Владом закрылась дверь, ее коллега,  захлопнув книжку, произнесла с разочарованным видом:
«А вообще-то я думала, что мне составит компанию этот привлекательный молодой человек. Ну что ж, придется мириться с присутствием привлекательной юной леди».
Вероника повернулась к ней вытаращив глаза. Шелли напустила на себя разочарованный вид, а потом игриво подмигнула – они вместе расхохотались. Шелли сразу же сняла барьер в общении в этой такой непростой ситуации. Как все-таки Вероника завидовала умению других людей всегда быть самими собой!
Как-только она уселась на кровать, расстегивая чемодан и вынимая оттуда книжку и косметичку, зазвонил телефон. На экране высветился номер мужа. Она не находила в себе сил поднять трубку. Сейчас Вероника была так далеко от их  утомительных бесед, семейного быта, проблем его родителей, братьев, детей братьев - она просто не хотела разговаривать. «Но надо же ему объяснить, что происходит».
- Как прошел твой полет? – заботливо спросил его бархатный голос.
- А-а-а, собственно, никак. Я в Австрии. Отсюда в Россию ничего не летит из-за вулкана. Меня разместили в гостинице. Возможно, завтра полеты возобновятся.
Он звучал взволнованно:
- Я же слышал в новостях, что полеты в некоторых аэропортах отменены, но не предал значения. Может, возьмешь автобус назад?
- Давай посмотрим, что будет завтра, - устало проронила Вероника, - я пережила сильный стресс, сейчас думаю только о том, чтоб отдохнуть.
Вероника глянула на часы. Что она будет делать столько времени здесь, с этой незнакомой женщиной, хотя она и кажется приятной собеседницей? – она украдкой бросила взгляд на углубленную в свою книгу соседку в свитере и джинсах. Та делала вид, что совершенно не интересовалась беседой.
Но как только Вероника захлопнула мобильный, с энтузиазмом повернулась к ней:
- У тебя фантастический английский!
- Да, только с русским акцентом, - улыбнулась одними уголками губ Вероника.
- Нет, правда. А откуда ты из России?
- Недалеко от Москвы. Туда и направлялась. А ты?
- А я лечу домой с Майорки.
Моя новая знакомая, как выяснилось, жила в Испании и работала преподавателем английского.
- Твой итальянский бамбино звонил? – прямолинейно осведомилась она.
- Что-то типа того. Муж.
- Ох, они такие горячие эти итальянцы, правда? А испанцы! О, мой Бог!
Она была какой-то нетипичной англичанкой, эта Шелли, задавая такие провокационные вопросы. Обычно британцам это не свойственно. А судя по их новеллам, они вообще верх церемонности!
- Да не знаю. У нас если честно, сейчас все не так хорошо, - вдруг вывалила ей Вероника.
- Понимаю. У меня было "все не так хорошо" десять лет, пока до меня, наконец, не дошло это.
Теперь мы расстаемся - после 15 лет вместе.
Шелли выглядела на 35. Значит, она встречалась с этим человеком с 20ти! Это же практически вся жизнь!
- Какой же это должен быть сложный шаг для вас...
- Да нет, лучше поздно, чем никогда. А зачем страдать? - рассмеявшись тряхнула она своими кудряшками. - Да мы уже давно и не любим друг друга. Зачем же мучиться? К тому же, у меня появился новый испанский поклонник. И, - она перешла на шепот,  - мы хотим попробовать завести ребенка!
Она выглядела счастливой. "Какая смелая женщина - подумала Вероника. У меня на родине ее посчитали бы сумасбродной, если не вообще рехнувшейся".
Шелли была полной, но с красивыми ногами и приятным лицом. Единственное, что портило его – чуть заметные усики над верхней губой.
- А этот молодой человек? – заговорщески повела глазами англичанка.
- Он мне очень сильно помог. Я не знаю, что бы без него вообще делала! - совершенно искренне ответила Вероника.


Вероника не могла остановить мысли о Владе. Они лились из нее одним сплошным потоком и перетекали не в ту плоскость, в которую она хотела бы. «Друзья. Просто друзья. Просто приятели, оказавшиеся в похожей ситуации. Я замужняя женщина, он возможно тоже не свободен. Я не собираюсь увлечься другим мужчиной... Просто пообщаться, из дружеской толерантности. Надо позвонить ему, спросить, как он добрался. Черт, у меня же нет его номера».

Вероника попыталась перестать ждать его звонка и придумать себе какую-то деятельность. Она остановилась на своей любимой: полежать и подумать. В полудреме она услышала мелодичный вызов телефона, и вскочила как ошпаренная с кровати:

- Привет, - говорил его голос. – Ты спишь?
- А-а, да, нет, не знаю.
- Я обнаружил тут неплохую кальянную, неподалеку от своего отеля - потом вызовем тебе такси домой. Что скажешь?
Ее сердце стремительно забилось. Она старалась звучать спокойной.

- Скажу, что хорошая идея.
Влад назвал адрес, она быстро записала его в блокнот, выудила из чемодана легкую блузку и светло-голубые джинсы и на цыпочках прокралась к туалету. Ее соседка, похрапывая, дремала на кровати.
Кальянная была оформлена в арабском красно-золотом стиле с многочисленными подушечками, ковриками и балдахинами. Влад опустился на одну сторону бархатного диванчика-уголка, Вероника – на другую.

- Ты замужем? – спросил Влад, когда Вероника взяла со стола свой коктейль,и на правом пальчике в который раз сверкнуло колечко.

- ("Вероника, вы просто друзья") Да, - честно ответила она. Три года. Вместе пять.
-  ("Она честна, уважаю") Почти как я. Только я тебя перегнал на год.
- Шесть лет женат?

- Нет, встречаюсь с девушкой, - отвел он глаза. – Помнишь, я тебе рассказывал, что случилось одно происшествие, которое вывело меня из депрессии?
- Помню, - затаила дыхание Вероника. 
- Это была встреча с ней. Мне было 22, - ностальгически произнес он. – Ей 19. Она была красивой, интересной и на ступень превосходила других русских девушек в Германии, с которыми я был знаком. Мы с ней понимали друг друга. Она была веселой и жизнерадостной и понимающей – то, чего в тот момент мне не хватало. Я словно снова начал жить рядом с ней. Слушай, - вдруг обратился он ко мне, - я даже не знаю, зачем это все тебе рассказываю. 
- Влад, не одергивай себя. 

Мы стали жить вместе. Она закончила школу. Я поступил в университет. Она планировала идти учиться дальше, но провалила экзамены. И все. Весь ее энтузиазм иссяк. Все хобби свелись к сидению в социальных сетях, походах с подружками и в спорт-центр, который она потом бросила. И сейчас у нас такой сложный период... (Какая же она все таки сексуальная. Черт, я не могу, просто не могу сказать ей правду...). 
- Ну зато она тебе готовила, прибирала дома, это ведь тоже много значит!
- Да ну, - рассмеялся Влад. – Я все делаю сам. Она не умеет готовить. Она одна дочка в семье, и всегда все делала за нее мама.
- А как же вы живете?
- Обеспечиваю я и мои родители, иногда ее помогают. Но все хорошо, просто меня напрягает ее нежелание учиться, развиваться, постигать что-то новое. Было время, она прибавляла около 10 килограммов. Вероника упавше подумала о себе. Она тоже прибавила за последний год около 5 килограммов, но рост и каблук, который она носила, помогали скрывать лишний вес.
- Влад, а почему, почему ты думаешь, люди полнеют? Когда они одни -такое происходит редко, в отношениях же часто. У меня много таких примеров. Подруги, и их мужья, которые после трехгодичной семейной жизни становились просто неузнаваемыми.
- Да я тоже набрал. Это все скука. Что-то, наверное, меняется в организме.
Арабские динамики затянули очередную мелодию про хабиби.
- Влад, - чуть помолчав, сказала Вероника. – Ее можно понять. Она любит тебя. Она хочет быть твоей женщиной. Вы встречались немалый срок, у тебя есть перед ней определенная ответственность. Есть женщины, которые не стремятся выйти замуж, удовлетворяясь простой близостью с мужчиной, а есть те, которые хотят стабильности и статуса жены, твоей половинки, понимаешь? 

- Я знаю. Я все это знаю. Просто…
- Ничего не чувствуешь?
Влад изумленно повернулся к ней. 
Вероника уже не думала о Владе ничего большего, как просто о друге. Да, он внимателен и харизматичен. Он до безумия обаятелен, он легок. Но она стала понимать, что все то, что происходит с ними - лишь общение двух изголодавшихся по нему людей, соскучившихся по хорошей беседе. Он вываливает ей все, всю свою душу, все свои страхи и сомнения, и ей хотелось быть искренней с этим человеком с такой странно-ронимой мужской душой.
- Я просто знаю, что это такое. Начинается с мелочей, перерастает в раздражение, потом безразличие. Все вокруг убеждают в обратном - и ты начинаешь верить. Только все чаще становится скучно и не о чем говорить - точнее, вообще не хочется разговаривать. - Она чуть-чуть помолчала. - Но говорят, что это нормально, и у всех так бывает. Он правда хороший, самый лучший из мужчин, которых я встречала. Просто он иногда…я не знаю, как это объяснить. Отсутствие глубокой спиритуальной связи?.. 
Влад внимательно слушал ее, но в то же время размышлял о чем-то своем. Им принесли кальян и два коктейля. 
- Или это на самом деле просто скука и отсутствие общих интересов, - закончила она сама для себя.
- Хм, - усмехнулся Влад. – Недуг,  которого  причину
Давно  бы  отыскать пора,
Подобный  английскому  сплину...
Короче:  русская  хандра - рассмеялась она. - Ты любишь стихи? 
Владу всегда было трудно признаваться в этом своем увлечении. Поначалу они обменивались с Мариной романтическими стишками наподобие: "Я люблю тебя как любит тихий ветер камыши". Влад пробовал сочинять песни. Только перечитывая их на следующий день - откладывал в кипу своих бумаг - такими примитивными они ему казались.
- Я никому еще в этом не признавался. Бывает. Но иногда это как портить красивое словами.
- Ты что, даже пишешь?
- Писал, - пощурился он.
К ней снова пришло ощущение легкости и уюта. С удовольствием выпустив струйку плотного белого дыма, Вероника закинула обе ноги на диван и уселась в позе йога. Влад еще долго говорил. А потом она. Он всегда внимательно слушал и не перебивал ее. Она вдруг осознала, что первый раз в ее жизни общение с мужчиной проходило в соотношении 50/50. В первый раз в жизни не говорила только она или только он. Они говорили абсолютно поровну, и им хотелось говорить. В пять утра он вызвал ей такси домой.

Он лежал в кровати и вслушивался в стук крупных капель о круглые окна отеля. После вчерашней беседы с ней он чувствовал себя обновленным. Он даже выспался, хотя уснул в шесть утра, а сейчас девять.
Она стала для меня лучшим другом – эта девочка. Так не бывает. Друзья приобретаются в юности, в школе, в университете. Найти настоящего друга в 28, так, чтобы не трепаться о всякой херне?.. Да еще в лице девушки?.. В незнакомом городе и другой стране? Очень весело ))) Действительно, у всевышнего есть чувство юмора.
Зазвонил телефон. Марина. Влад устоял от искушения выключить звук или сбросить звонок.
«Как ты, милый? - раздался из трубки нежный соблазняющий голосок. – Все заперт в своей темнице? Я прочитала в Интернете, что рейса в Вену не будет, зато будет назад сюда в Берлин, завтра вечером, кажется».
«Привет, Марин. Спасибо, сейчас все проверю. Как дела? Какие новости?»
Он слушал, но не слышал, о чем она говорила. Он смотрел в окно, на дождливую аллею, на темные свинцовые облака за окном, из которых того и гляди повалит снег.  На небоскребы и взлетающие самолеты.
«Ага, до встречи. И я тебя».
Он выключил телефон, уселся на кровати и обхватил голову руками.
Может, отменить все? Это катастрофа. Ка-та-стро-фа. Нет, я не могу так поступить. Это пройдет, то, что у меня сейчас: это чувство горечи и побега. Все же женятся в конце концов, черт возьми, - он покрутил в руках пустой стакан от чая. Ведь это – как называется – социальная норма общества. Значит идет ему, этому обществу, во благо. Да черт с ним, с обществом. Главное, она успокоится. 
Ему захотелось выпить.

пятница, 24 июня 2011 г.

9. Как здорово, когда иногда не обязательно разговаривать.

Вся наша сущность сосредоточена в глазах. Человек может как угодно лебезить перед тобой, либо он может быть изможденным, злым, усталым, и все же - посмотрев ему в глаза, ты увидишь ЕГО, даже за стрессом и повседневностью. А он разгадает твой истинный мир. Даже если ты изо всех сил стараешься  быть хорошим. Или плохим. Вот поэтому мы привыкли так редко смотреть друг другу в глаза.
"Знаешь, мне иногда симпатизируют агрессивные люди, - Вероника разглядывала за стеклянной стенкой кафе лысого мужчину в черных очках, белой рубашке с закатанными вверх рукавами, черных брюках и поясе, от килограммовой бляхи "Армани" которого отражались солнечные зайчики. Сотрудник аэропорта нервно и раздраженно, с выражением полного превосходства над толпой, спорил с очередью пассажиров, тыча в них бумагами. - Они хотя бы не стараются прыгать выше головы. Помнишь, как сказал парень из Ночного Дозора, который между светом и тьмой в конце концов выбрал зло: Вы - в глубине такие же, как они, те хотя бы не врут".
"Злых людей нет. Есть стресс и люди, которые не умеют от него избавляться". 
"Как просто и правильно". - С восхищением воззрилась на него Вероника. Влад сочетал в себе какой-то удивительный контраст: беззаботности и глубины одновременно. Она никак не могла его разгадать. Чего же в нем больше?

"Тебе нравятся Дозоры?" - стараясь не звучать удивленно, спросил Влад, почему-то подумав о Марине, которая не смогла осилить даже первых двух эпизодов. Дозоры же были любимыми в его коллекции.
"Мне кажется - это одна из самых сильных и хорошо сделанных вещей, которая существует в новом русском кино. Классный мистический экшн с философией, достойной Достоевского. Умеем же, когда хотим :) Не зря он так популярен в прокате во всем мире. В итальянском видеоклубе его не достать".
"Ты любишь фантастику?"
"Обожаю".
"Почему-то у мужчин никогда не сочетаются эти элементы: девушка и фантастика, или девушка и документально-исследовательские фильмы. Или девушка и пошловато-похабное шоу Jackass про двух балагуров, которые вытворяют тупые и никому не нужные безумства, чтобы посмешить публику. Нет, на подобные легко- и глубокомыслия имеют право только мужчины. Все-таки, в понятии любого из них девушка - это нечто такое розовое и пушистое, которое не должно болтаться под ногами и задавать умных вопросов, и ни в коем случае понимать мужской юмор. На примере того, как Влад посмотрел на нее при вопросе "ты любишь фантастику?" похоже, теория также доказана".
"Интересно, - думал Влад. - Чем же она занимается? Скорее всего учится, или пишет докторскую - хотя слишком как-то не закомплексована для человека науки. Он вспомнил своих тучных и никому-не позволю-поставить-под сомнение-свой-интеллект немецких преподавателей".
Она спросила первой.
"Чем ты занимаешься?"
"Вероника сразу подумала об этом, вторая или третья мысль любой женщины после оценки внешности и разговора мужчины - чем он занимается? Это опять же как тест на проницательность. Но ей было неудобно спросить. Тем более Влад выглядел уверенным в себе - роскошь нашедших свое место в жизни мужчин".
"Какие теории?"
"Что-то творческое". 
"Почти. Техническое. Веб-дизайнер. - Он чуть помедлил. - А ты психолог?"
"С чего ты взял?" - засмеялась она.
"Ну, с тобой так легко общаться... Если честно, у меня так просто еще ни с кем не выходило".
"Ага, я размышляю о том же, - улыбнулась она и посмотрела на него сбоку, - это, наверное, потому что мы оба много думаем, вот и решили обменяться опытом. Но я люблю психологию - угадал".
"У меня тоже есть опыт, - засмеялся Влад,  - был я на приеме у психотерапевта. Дядечка такой немецкий в очках, которые увеличивали его глаза раза, наверное, в три. Весь какой-то издерганный, нервный. А я честно думал, что свихнусь уже, посоветовал кто-то к психологу сходить, - сам не пойму, зачем я тебе все это рассказываю, вдруг запнулся он. - Я вошел в кабинет, сел. Он на меня даже глаз не поднял. Ну говорит, рассказывайте. Ну я начал говорить. Он сидит себе, пишет и пишет. Я опять разговариваю. Он пишет. Я разговариваю. Поговорил пятнадцать минут. Сам с собой. Чувствуешь себя идиотом - самое малое. Я вежливо извинился, встал и вышел. С этих пор я решил, чем ходить к психологам - лучше больше не думать".
Вероника  внимательно разглядывала его: он рассказывает ей такие вещи, на которые не каждый мужчина бы решился. Наболело, накипело, - поняла она. Почему же он увидел именно в ней того человека, которому можно все рассказать? И сама себе ответила: "Просто эффект попутчика".
"Ну вообще-то, это и есть скрытая цель консультации - поговорить сам с собой. А сущность психолога - задавать наводящие вопросы, чтобы ты честно разговаривал. А то мы большие мастера болтать с собой обо-всем-и-ни-о-чем. На это нужна большая смелость, обратиться  к психологу, тем более мужчине", - Вероника действительно так думала. Психолог - только когда совершенно припрет к стенке. Когда уже не можешь сама.
Влад вспоминал. Все началось с 15. С очень болезненного для будущего мужчины возраста. С того, когда начинается первая любовь и серьезные отношения. С одного из самого важного школьного возраста в жизни человека. В тот возраст, когда родители Влада перевезли его в Германию, привели его в языковую школу и сказали: «Давай, парень, успехов!». Другая страна, другой язык, любимая девушка, оставшаяся на Родине и любовь к ней, иссушающая его детскую мужскую душу, взращенную на Дюма и трех мушкетерах.
Он трепыхался. Как рыба на суше. Он карабкался. Любимая девушка перестала писать. Другие пока для него не существовали. У него хватило сил и убеждений, чтобы выучить немецкий и закончить школу, а затем – депрессия.
Это только говорят, что депрессия придумана человеком как оправдание своему безделью. На самом деле, депрессия - опасная штука и требует срочного принятия мер.
Родители не жалели Влада. «Давай, милый мой, попьешь витаминки – и все у тебя пройдет. Скоро ведь поступать в университет!»
Влад не мог заставить себя сесть за экзамены, чтобы поступить в университет. Зато он нашел новое увлечение, скрашивающее жизнь – веселая компания таких же иммигрантов, секс на одну ночь, никотин и куба либре. С этими парнями было весело и беззаботно. Да, многие из них даже не хотели учиться, работать,  они прекрасно существовали на пособие от правительства, да и сам Влад стал думать – зачем???
"Ну и потом кое-что произошло, и я, наконец, опомнился", - закончил он свой рассказ.
Вероника уже поняла что. Только девушка может заставить мужчину измениться.
- Я не буду у тебя спрашивать что. Расскажешь, когда захочешь.
- Договорились. Не хочу пока портить о себе впечатление, - захохотал он.
Вероника очень ценила в людях искренность, несмотря на то, что сама она закрывалась от них. Но она хотела найти дорогу назад - к такой, какой она была когда-то. К такой, которая могла внимательно от начала и до конца выслушать бабушку в автобусе или наркомана на улице. И понять их, и принять. Сейчас бы она пересела в конец автобуса, докуда бабушкам не дойти. Один вопрос не оставлял ее - как она потерялась? почему закрылась? благодаря кому-то или сама? ...благодаря "догмам" высоковсезнающего общества, которых она пробовала держаться? из-за собственной амбициозности?
Нет, она с детства чувствовала, что нормы, по которым живет это общество - не подходят ей. Что-то в них не работает. Она не хотела ТАК жить, но как хотела - пока не знала. Она отдавала себе отчет только в одном: в ее городе, а может быть и целой стране не было такого человека, жизнь которого ей хотелось бы иметь. Но надо было понять, какую же жизнь ей хотелось бы иметь? Искать, поняла она, только искать. Исследовать.
Хотя было еще кое-что, о чем она не будет рассказывать Владу, даже несмотря на его искренность...
У нее началось чуть позже. В 18. Его глаза из стали и снежных узоров. В то время как другие одноклассницы проводили окутанные ароматом сирени вечера со своими мальчиками-"мамина радость", Вероника разгадывала лабиринты характера своего лермонтовского демона.
Он удивлял ее. Заставлял обескуражено застывать на месте. Пытаться понять, как она здесь вообще оказалась. Заставлял ненавидеть его, и все равно любить. Она знала точно – он тоже ее любит, просто надо разгадать его душу. И она пыталась. Она понимала даже то, чего не хотела понимать. Сегодня он делает ей предложение, а завтра не удостаивает даже взгляда. Сегодня заставляет ее быть самой счастливой девушкой на свете, а завтра заставляет умирать. Ей надо было как-то находить ниточку жизни из этого клубка любви и смерти, и она нашла – уехать.
Побегом иногда можно решить какие-то внешние проблемы, но от себя никуда не скроешься.
В ее редкие приезды их встречи продолжались. Они всегда случались неожиданно, но всегда заканчивались одним и тем же – ее желанием  остаться тут, с ним, где угодно, как угодно, только быть с ним, здесь и сейчас. Она не могла дать этим встречам отбой. Это было сильнее ее.
До момента, когда она нашла наконец ему прилагательное - "пустой". 
"Как все-таки важно всегда подбирать правильные слова. Пусть они сначала убьют, но зато потом вернут тебя к жизни".
Улыбка - победителя.  В глазах - превосходство. Во всех его действиях. Но в сердце - зияющая пустотой дыра. Она  вдруг поняла, что это единственный человек в мире, у которого на протяжении жизни будет власть унижать ее. Это как болото. Из которого она не имела воли выбраться. И это бессилие начинало ее бесить. Она решила, что хватит. Хватит каждый раз встречая Макса, начинать жизнь с ноля. 
Однажды она столкнулась с ним на улице. Махнула рукой, улыбнулась - и прошла дальше. Легко. Без усилий. А он остановился и изумленно и долго смотрел, как она уходит. 
Он стал звонить ей. «Случайно» оказываться в тех же ресторанах, что и она. Сталкиваться с ней на улице.
Потому что он не привык проигрывать. Потому что не было другого такого человека, за чей счет он мог бы утвердиться и ощутить свою мужскую силу. Даже если Вероника была бы чужая, но все еще его - он бы смирился  с этим.  Но он видел, что она покидает его там, душой. Он не мог допустить этого. Тогда это был бы не Макс. Тогда он лишился бы своего единственного смысла жизни - доказывать себе свою власть над ней".
- Я в шоке, Влад. Знаешь почему? Потому что мне тоже не устают повторять, что я много думаю. А как же жить, если не задавать себе вопросов? Да, может я и перегибаю иногда палку, но разве это не качество, которое отличает нас от животных?
Они вышли из аэропорта. Апрельское солнышко и свежий весенний ветерок даже не наводили на мысль о вулкане и грозном дымном облаке, которое заволокло небо Европы. Влад нес свой рюкзак, сноуборд и еще тащил за собой ее серебристый чемодан на колесиках. Ее же не покидало чувство, будто она наблюдает за происходящим как бы со стороны. Что она будто снимает кино – о себе самой же.
Влад остановился и закурил. Посмотрел куда-то вдаль, потом незаметно на нее. Солнце золотило ей волосы, лиловая курточка выгодно оттеняла золотистую кожу. Она тоже повернула к нему лицо, поймала его шутливый взгляд и улыбнулась в ответ. Они шагали молча вплоть до ее отеля на другом конце аэропорта. "Как здорово, когда иногда не обязательно разговаривать".

Сотый читатель!

Знаю, знаю, у некоторых блоггеров счет идет на тысячи и десятки тысяч :) Есть такие понятия, как рейтинги, посещаемость, трафик, рассылки для привлечения аудитории... Авторы тратят  ночи за мониторами ради добывания цифр.

Для меня же особенная прелесть и радость ситуации состоит в том, что вот, представьте, каждый из ста человек потратил сколько-то минут, пусть даже и секунд! своего времени жизни на то (отмечаю, своего времени жизни, которая в среднем состоит из 42 миллионов минут, всего лишь из 42 миллионов минут!), чтобы зарегистрироваться (а это занимает время!), прочитать мысли совершенно постороннего человека, а иногда даже оставить комментарий - оставить этому незнакомому человеку частичку себя, своих дум.

Что он зашел к тебе и решил...остаться.

Насколько же это дороже публики по рассылкам :) И главное все-таки не в количестве, а в качестве.

Спасибо!

понедельник, 20 июня 2011 г.

8. Значит, этому быть.

Вероника заказала себе капуччино и круассан с мармеладом. Пока она расстегивала сумочку в поисках кошелька, Влад протянул официанту купюру. «Присаживайся, я сейчас». Затем он взял тарелочку с круассаном, переставил ее на столик и сделал то же самое с кофе. 
Этот маленький жест, такой маленький, и такой значимый. Он показывал, что Влад «really cares». О ней, о женщине вообще. Настоящий мужчина не представляем, не осуществим без этой черты.  
«На самом деле именно из мелочей состоят и на мелочах строятся все наши отношения. Мелочи в общении, мелочи в отношении, мелочи в словах, в поступках.Из-за этого рушатся многие пары - они не уделяют должного внимания мелочам.
Да, причинами разрыва обычно становятся какие-нибудь мелочи, даже если до них даже была измена или оскорбление. Мелочи – как капли, от которых наполняется и любовь, и стакан обид, от которых зависит, будет ли чаша всегда полной и приносящей удовольствие обоим, или перельется».
Влад принес салфетки и огромный багет с во все стороны торчащей салями для себя.
- Ты все это съешь? – рассмеялась она.
- Учитывая то, что я не завтракал с пяти тридцати, даже не питай сомнений на этот счет.
- Так что ты говорила по поводу прошлого? – подняв бровь, спросил он, дожевав свой первый кусок. - Там было проще?
- Ну нам часто кажется, что когда-то было лучше. А почему ты спросил? Это прозвучало так... неожиданно.
- Просто сам некоторое время думаю об этом.
Обычно при подобных встречах, встречах с незнакомцами, - задумчиво рассматривала Вероника мужчину напротив, - очень часто воцаряется какая-то неловкая тишина, которую то и дело хочется нарушить. Обычно сложно подбирать темы для разговоров, особенно ей, которая всегда думала, о чем говорить, и которая не любила раскрывать свою душу первому встречному человеку, поэтому в поездах предпочитала молчать, отвернувшись к окошку. Ей была необычна искренность этого интересного высокого мужчины, сидевшего перед ней. Были необычны его забота и старание помочь. Было необычно свое собственное ощущение свободы в общении с ним…
- Просто иногда…мысли возвращаются в прошлое. Например, совсем недавно я поняла, что давно уже не отмечала Дни Рождения так, как было раньше – со своими близкими, любимыми друзьями, понимаешь, о чем я? И вообще…ничего не отмечаю. Что я давно перестала делать то, что доставляет мне истинное удовольствие. Я заменила его какими-то другими делами.
- Ага. Артефактами.
Она задумчиво размешала молочную пену пластиковой ложечкой. Затем подняла глаза, улыбнулась ему и посмотрела вдаль павильона. Она чувствовала, что он рассматривает ее.
- Скука, – лишь добавил он. – Неизлечимая болезнь нашего века.
Она отхлебнула кофе из своей чашечки, первый раз за время их знакомства внимательно вглядевшись в его лицо: неполные но упругие бледные губы, волосы, ближе ко лбу складывающиеся в завитки, светлые брови, которые он приподнимал, разговаривая с ней.
- Ты как будто видишь меня насквозь, - подозрительно сощурив глаза, предположила Вероника.
- Да нет, я просто сам знаю, что это такое.
- А еще хуже, когда ты знаешь, что ты собственно не должна скучать, - продолжала она, - ведь все нормально и хорошо, с тобой рядом любимый человек. У тебя есть работа и семья. Друзья. Хобби. Скука тут просто противоестественна, не думаешь? Слушай, какие мы с тобой глубокомысленные беседы ведем за завтраком, - вдруг рассмеялась она, откинув с плечей волосы.
Это был естественный, всегда ей сопутствующий жест. Вероника не кокетничала. Она вдруг поймала себя на мысли, что ей не хочется улыбаться ему как-то по-особенному, не хочется посылать из своих глаз знаки, флюиды, не хочется придавать своему существу какой-то таинственный образ, не хочется казаться умной или глупой, или слабой. Ей просто хочется быть такой, какая она есть. И говорить с ним от той, кто она на самом деле. Со всеми своими заморочками.
Он тоже был собой.
Он был из тех мужчин, которые всегда были собой.
Они сидели за высоким столиком на мягких высоких табуретах. Аромат кофе, витавший вокруг и темно-красные стены придавали бару атмосферу уюта и покоя. Вероникин стресс покидал ее. Влад казался спокойным и невозмутимым, и покой, казалось, медленно распространяется от него по всему залу.
- Ага, как Кант и Конфуций, - жуя, он снова шутливо поднял бровь, посмотрев на нее и улыбнувшись.
Он такой красивый, когда улыбается, - думала она. И вообще – очень красивый. Но не такой красотой, когда мужчина красивый, и знает, что он красивый. А другой красотой. Своей.
- А мне вообще многие говорят, что я много думаю и философствую, - подвел Влад, вытерев салфеткой губы.- Слишком много.
Вероника подскочила на месте.
- О мой Бог! Может, мы с тобой внебрачные брат и сестра?!

В перерывах между разговорами Влад выстраивал в уме логическую цепь:
«Долго живет в Европе, понятно: манеры, еле различимый акцент, стиль одежды.
Замужем?.. Кольца нет. Она проронила про любимого человека. Собирается замуж?
Видимо, давно встречаются, если есть скука... Проверено. Ха-ха.
Он ее любит – точно. Она ведет себя, как женщина, у которой есть мужчина. А вот она?..
Выглядит общительной, но что-то гложет.
Возраст? 26-27, как и мне».
Влад рассматривал ее при каждой удачной возможности. На удивление свежо выглядит после такого раннего рейса. Красивая золотистая кожа. Тонкий, едва уловимый парфюм цитрусов и жасмина. Или это  ее собственный запах? 
Она метко шутила и не говорила лишних слов. Не хвалила себя, и что больше всего удивило Влада... не кокетничала. Первый раз в жизни ему было приятно, что девушка не требует поклонения, а просто наслаждается общением с ним.
«Как же я просто себя с ней чувствую, что это, эффект попутчика? Я вроде бы им не страдаю. Я действительно млею от общения с ней. Когда я вообще в последний раз наслаждался общением с девушкой?... Значит, пусть этому быть».
 

воскресенье, 19 июня 2011 г.

7. А может, по счастью?..

Вероника дрожащими руками достала билет, опять проверила номер рейса. «Не может быть, - пульсировало в ее голове, - этого просто не может быть!» Она скользнула взглядом по забитому людьми холлу аэропорта в поисках информационной стойки. Ее самолет «Верона – Мюнхен» опоздал, она бежала с трапа, даже не накинув куртку, пытаясь успеть на московский рейс. И вот сейчас она стояла напротив расписания и ощущала себя на съемках фильма-катастрофы. Одни за другими, как неоновые жилеты дорожных ремонтников в ночи, всплывали на черном табло ярко-оранжевые буквы «Мюнхен - Вена – cancelled», «Мюнхен – Москва – cancelled», «Мюнхен – Варшава – cancelled».
Собрав ладонью волосы со лба, она опустилась на чемодан: «Нет, это не может случиться со мной! Ну почему?»
«Я подумал точно также», - раздался откуда-то сверху приятный мужской баритон. На нее, по-мальчишески щурясь, улыбались серо-голубые глаза. Их обладатель, высокий парень в спортивной куртке с капюшоном и коротко остриженными светлыми волосами приветливо смотрел на нее, засунув руки в карманы. Вероника уже заметила его раньше, по пути к расписанию, он также стоял у экрана, задрав голову вверх. Она, по привычке оттачивать свою проницательность сканируя людей "на национальности", тогда быстро прошлась взглядом по его одежде и прическе, заключив: «Немец».
«А я если честно подумала, что ты немец».
Парень широко улыбнулся, отчего еще больше стал похож на мальчишку-тинэйджера. Лишь его глаза смотрели куда-то вглубь.
«Почти угадала. Я там живу. А ты откуда?»
«С Италии, - простонала Вероника. – Вот, в Россию собралась. А ты знаешь, что случилось?»
«Вулкан», - кратко пояснил он.
«Но рейсы давно возобновились!».
«Порывы ветра снова пригнали облако, поэтому ничего пока не известно», - невозмутимо поднял он бровь.
«Да уж, даже в кино такого не происходит!»
«В кино все хуже, - заверил он, задрав уже другую бровь. – Весь зал аэропорта кишел бы какими-нибудь монстрами».
«Это точно!» - рассмеялась она, поставив в уме незнакомцу галочку за чувство юмора.
«Ты тоже в Москву?»
«Я в Вену. Потом в горы. На лыжах с друзьями хотел покататься. А ты к родителям?».
Он проявлял какой-то слишком щепетильный интерес, это и удивляло и завораживало Веронику одновременно.
«Что-то типа этого. У меня День Рождения послезавтра. И я хотела его провести как-то необычно. Знаешь, как раньше… - она вдруг осеклась, поймав себя на мысли, что чуть не вывалила все свои самые бредовые мысли совершенному незнакомцу...- Ну вот, похоже, и проведу!»
«А раньше было лучше, чем сейчас?» - неожиданно спросил он.
«Наверное, раньше было проще, - задумчиво посмотрела на него она, поймав ответный какой-то все понимающий взгляд. – Интересный вопрос».
«Хороший ответ».
Она не улыбнулась шутке, лишь снова с тревогой вгляделась в него. Он же продолжал смотреть на нее так же шутливо и весело, отчего ее мандраж как-то сам собой утихал.
«Поражаюсь тебе. Быть таким спокойным в этой ситуации».
«Ну, если что-то нельзя изменить, нужно просто с этим смириться. Я уже три рейса пропустил. Тебе просто сейчас надо показать свой билет у стойки компании и спросить, что они могут для тебя сделать».
Ее снова начала бить дрожь. Все будут беспокоиться: ее друзья, родители, муж. У нее почти нет денег, если придется оставаться тут. А вдруг не на один день, а на два-три, или еще того хуже – на неделю! Тяжело вздохнув, она потянула она ручку чемодана. «Давай сюда», - коротко сказал он, вытащив заклинивающую рукоятку и как пушинку покатил сумку за собой. Он был высоким, намного выше ее, хотя Вероника была далеко не низкой девушкой. Она едва подавила желание сунуть свою руку в его вторую огромную ладонь. За спиной светловолосый Гермес нес упакованный продолговатый предмет.
«А ты сноубордом в горах собирался заниматься?»
«Ну да. Теперь придется покорять городские склоны Мюнхена», - отпарировал он, и Вероника снова рассмеялась. Это то, что она очень ценила в мужчинах – легкость рассмешить ее. За это когда-то она полюбила и своего мужа.

«И сколько это продлится, ты в курсе?»
«В лучшем случае на ночь, а в худшем – неделя». Пощелкал что-то на клавиатуре своего блэкберри. «Плохие новости. Ни сегодня, ни завтра вылетов не будет».
«Боже Мой! Что же я буду делать?»
«У тебя есть страховка?»
«Не уверена, - в нерешительности застыла Вероника, - все равно, огромное спасибо за помощь, - вон моя стойка. Пойду посмотрю, что можно сделать. Кстати - Вероника».
«Влад», - протянул он ей ладонь.
«Приятели по несчастью», - улыбнулась она.
«А может, по счастью, - рассмеялся он, - представляешь, ни работать не надо, ни общаться с начальником, сиди себе спокойненько в аэропорту, спи, жуй сэндвичи».
Вероника снова улыбнулась и уже совсем перестала нервничать.
«Что-то в этом есть. Ну ладно, пока». Ей безумно не хотелось, чтобы этот такой легкий и внимательный мужчина уходил. Не хотелось остаться здесь, в этом аэропорту совсем одной. А вдруг это и правда на неделю. Хотя уже этот единственный эпизод встречи с ним делал ситуацию не такой плачевной. Она обернулась, снова взглянув на удаляющийся мужественный силуэт. «Еще ничего не значит то, что он со мной заговорил. Просто это приятно. Очень».
Когда где-то за рубежом встречаются два русских человека – чаще всего они не разговаривают друг с другом. Это Вероника заметила еще давно. Либо мимолетом улыбнутся. Да, они дадут понять, что друг друга заметили, и на этом все. Внимание, то, какое она получила от Влада, было чем-то выходящим за рамки ее опыта общения с соотечественниками.


Пока Вероника стояла в очереди у стойки, у Влада наконец-то появилась возможность внимательней рассмотреть её. Пшеничные волосы, стройные бедра, аккуратный животик, большая грудь, которая выделяется даже из-под куртки… Неожиданно она обернулась к нему, снова помахав рукой, он смутился и быстро отвел глаза. «Бог мой, куда же я смотрю!»
Его обескуражило это неожиданное знакомство в аэропорту, прежде всего потому, что он ни с кем не собирался знакомиться. Вообще разговаривать. И тем более – заговаривать. «Знакомства, знакомства, знакомства, опять трепать из пустого в порожнее. Придумывать что-то, врать о своей жизни, умничать. Выслушивать истории, которые и так давно знаю. Пытаться придумать причину скорее закончить разговор и ненавидеть себя за это...»
Это просто получилось. Вылетело из него. Она выглядела такой растерянной, когда уселась на свой чемодан, и одновременно такой естественной. Она откинула со лба свои золотистые пряди и так по-киношному уморительно подумала вслух, что ему показалось, что он знает ее всю жизнь и видит ее всю.
Вероника не выделялась особенно красивой внешностью. Она не принадлежала к тому типу девушек, с которыми сразу же хочется (и ты уже знаешь как) потрепаться и переспать. Она не обладала правильными чертами лица и огромными глазами. Она не была красива. Но...она была гармонична. Легка. Она запоминалась.
Ее бесхитростность и простота вкупе с зелеными, все видящими насквозь глазами, обескураживали. Ему хотелось рассказать ей все. Прямо здесь в аэропорту. Хуже того, он едва сдержал себя, чтобы не взять ее за руку, когда они шли к стойке авиакомпании.
Вероника снова отвернулась, и он уже не стеснялся открыто разглядывать ее со своего наблюдательного поста за группой пожилых немцев. Девушка объясняла свою ситуацию даме за стойкой.
«О женщине сразу все говорит ее осанка. Посадка ее шеи, спины, движения. В Веронике было столько достоинства, и оно как-то удивительно сочеталось с ее нежностью. Она была вроде бы и близко, и в то же время держала дистанцию. Редкостное на сегодняшний день сочетание силы и женственности. Обычно или одно, или другое».
Он снова прошелся взглядом по легкой сиреневой дутой курточке, шарфику, небрежно, но элегантно завязанному у шеи, темно-синим джинсам-галифе и элегантным коричневым полуботинкам с золотистой молнией на стильном квадратном каблуке. Никаких шпилек и сумок с цепями и папильотками. Ни одной лишней детали. Вот это отличное совмещение русского вкуса и европейского стиля.
«Извините, у вас есть часы?» - обратилась к Владу на немецком девушка в клетчатой шляпе и дутой жилетке. Десять, - ответил он, посмотрев вниз на руку и уловив косым взглядом потертые грязные кеды и джинсы с разорванным низом. «Спасибо», - тряхнув головой сказала она, и изумленного Влада ослепило количество пирсинга в ее правой ноздре. «Девушкам 21 века все-таки нет равных не только в сохранении красоты, но и обезображиванию себя», - подумал он и снова перевел взгляд на стойку.
Он чуть помедлил, перед тем как сделать шаг. «Я знаю, что я через две недели женюсь, ей просто нужна помощь».

Встав в очередь и взглянув на брюнетку за стойкой авиакомпании, Вероника тут же оценила ситуацию: очень плохо.
«Извините, не могли бы вы объяснить все еще и по-английски», - обратилась Вероника к ней, изо всех сил пытающейся сдержанно по-немецки отвечать на град эмоциональных расспросов пассажиров.
«Вылетов не будет в ближайшие 24 часа, тем, у кого билеты со страховкой будет предоставлен отель. Но так как много пассажиров, комнаты поделены на двоих. Пожалуйста, предъявите билеты, и мы уточним в системе размещение».
«У вас нет страховки», - брюнетка вежливо передала Веронике назад ее билет.
«Пожалуйста, давайте решим этот вопрос. В происходящем ведь также нет моей вины. Какие у нас еще варианты?». Она начинала паниковать.
Над ухом раздался знакомый голос. Влад взял со стола ее документы и билет. Он общался с брюнеткой на прекрасном немецком, показывал ей билет, паспорт, твердо и решительно и одновременно обаятельно (да, черт возьми!) убеждал в чем-то.
А Вероника смотрела на него и думала: «Откуда он взялся? Почему он здесь? Что же такое происходит?»
Девушка внимательно слушала его, обеспокоено поглядывая на Веронику.
«Вот, - протянул он ей наконец бронь отеля. – Благодари судьбу, что у тебя Люфтганза, для них репутация превыше всего. Надеюсь, к тебе подселят пожилую немецкую леди».
- Спасибо за помощь, - выдохнула она от напряжения, даже пропустив мимо ушей его шутку. - Кстати, я еще не завтракала. Хочешь кофе? – спросила она и замерла внутри.
- Не откажусь, - снова улыбнулся он своей сногсшибательно-мужской и одновременно мальчишеской улыбкой.

суббота, 11 июня 2011 г.

Когда-нибудь.

И в сотый раз себе обещаешь,
Что станешь, наконец, уравновешенной и серьезной леди,
И не будешь плавиться как шоколад,
И на элементы распадаться как цезий.
И что он вообще не имеет на тебя никакого влияния,
И безудержное желание через слово шептать «люблю»
Всего лишь мания (а мания с испанского «странность»).
И правда: слащаво-сентиментальная дрянность.
И как я сюда попала, в эту телячью юность?
На которую пессимистам и рационалистам со смаком плюнуть.
У меня так не получалось даже в восемнадцать.
А теперь от одного «не такого» слова хоть стены царапать.
А от пятерни твоей в моих волосах сачком отлавливать бабочек,
Порхающих где-то в области живота.
Предостерегая – я не выдержу этот забег,
Но или быть – или никогда.
Нет, когда-нибудь я стану уравновешенной и правильной леди,
И не из пластилина - из стали.
Буду кричать таким же теляче-соплячим: «Ну как вы достали!
Взгляните, наконец, на жизнь трезвым взглядом.
Восхождение кончается через два года; потом... аа!!! не знали???
Туда же куда и всем вам дорога.
Проверено. Тысячелетьями. Поэтами, психотерапевтами, мудрецами,
Вашими же бабушками и отцами».

Но я пока ни к одним из них не принадлежу.
Поэтому, стиснув зубы, шепчу:
Когда-нибудь я перестану быть побежденной, блажью, твоим запахом и пластилином,
И стану прохладной родниковой водицей...
Только, Господи,
Пусть это "когда-нибудь"
подольше
не состоится...

6.

ЗА-мужем

«Что же все-таки такое – быть замужем? ЗА-мужем. Правильно. Правда, опять же русский народ сам себе противоречит, вот взять пословицу «Муж голова, а женщина шея». То есть без женщины все равно никак не двинется. Вот тебе и ЗА-мужем. А жениться – еще красивее. Возвратный суффикс. То есть сделать что – то с самим собой. Проститься. Спуститься. Убиться». Вероника закашлялась. «Ну и примеры. Вот и ответ – женщина идет за мужа, чтобы вертеть его головой, а мужчина сам себя сдает в рабство, чтоб им вертели. Такой вот интересный альянс".
В английском, например, и женщину и мужчину могут спросить
- Are you getting married? (Если дословно: ты получаешь женитьбу?) 
И никто ни за кого не выходит. В реальности это все равно не так.
Как часто мужчинами в семьях являются женщины. Первой помощью. И головой и шеей. И часто, в странах, где у них нет ни кого. В странах, где у их мужей есть семья.
Вероника также решала все вопросы вплоть до того, где припарковаться и какие носки ему сегодня надеть. Она не хотела их решать. Она вывешивала белый флаг, и жаловалась на свою слабость. Она переставала советовать и метаться. Она хотела быть слабой. Хотела подчиняться, лишь бы он только принял ее в свое подчинение. Но Давид упорно продолжал взваливать на ее плечи весь груз своих материальных и психологических проблем.
Снова телефон. Десять вечера.
- Hi sweet, ко мне приехал брат, мы поужинаем вместе - звучит, как ни в чем не бывало.
- М-мм, приглашение меня на ужин включается в ваши планы? Мы ведь тоже давно не виделись.
- Ну, он теперь приедет только через неделю. Тогда и встретимся все вместе. А пока мы просто хотим поболтать друг с другом.
- Через неделю меня не будет. Я забыла тебе сказать, я еду на День Рождения в Россию.
- Ой, правда, у тебя ведь День Рождения!
- Бинго!
- Тогда мы с тобой отметим уже после твоего возвращения? – медовым голоском прощебетал он.
- Отметим. До встречи. Когда ты вернешься?
- Не поздно.
Она поймала себя на мысли, что снова попала туда, в страну неоправданных ожиданий. «Чем больше ты возлагаешь на других людей, тем больше ты переживаешь. Не надо ждать от другого человека НИЧЕГО. Никогда. Тогда жизнь становится процентов на семьдесят проще. Она давно это усвоила. Просто трудно не ожидать, когда этот человек – тот, с которым ты жила пять лет. Твой муж. Твоя половинка, защитник и плечо».
- Понимаешь, я его женщина, когда кто-то приезжает ко мне, это само собой разумеется, что он тоже присутствует. Мы же семья. Можно было хотя бы из вежливости пригласить меня на ужин?
- Ну Ниченька, ну Давид хороший, понимаешь? – затягивала в пятнадцатый раз ее мама, и не давая Веронике шанс вставить слово, подхватывала - А тут чего искать? Ты же настрадалась уже в свое время! Вспомни, чего ты хорошего видела тут, в России! Достойных мужчин очень мало, а по себе ты все равно не найдешь. А посмотри на других...
«Моя мама – пророк, - записывала Вероника иногда в свой дневник. Чего только мне уже не предрекала. Одиночество и сравнение меня с другими – одни из любимых хитов. И все бы ничего, только обычно хочется, чтобы в тебя верили, а не мерили то и дело другими. Да и как можно сравнивать, если все мы – разные существа, с разными ценностями, характером и волей. Каждый из нас делает свою судьбу, которая складывается из мечтаний и стремлений. Это как сравнивать козу с дикообразом. Хотя – каждый имеет право на свое мнение и его нужно хотя бы попробовать принять».
Вот она – разница поколений и систем... Или это просто всегдашняя Вероникина потребность одобрения и безоговорочного согласия других с ее собственными мнениями? Все-таки, у мамы, у нее мудрость...
- Доченька, просто должна понять, тебе надо много внимания, а они мужчины – у них дружба на первом месте. Вот приехал брат, и им просто хочется побыть вместе.
- Да знаю я, знаю. Ну до встречи, пока.

Он позвонил ей в два ночи с просьбой приехать. Она лежала в постели, в окно струился терпкий теплый аромат оливкового масла с соседнего заводика, где его производили. Вероника отчего-то ощущала себя безумно спокойной и умиротворенной. «Можно лежать и думать о своем и ни на кого не отвлекаться. Может, мое самое приятное настоящее счастье в жизни - просто быть одной?».
«Проведи хорошо время. Не чувствуй себя виноватым за то, что возвращаешься поздно. Я в порядке».
- А ты не будешь ревновать? – осторожно спросил Давид.
- Нет, конечно, я же доверяю тебе.
Вероника знала с детства: «Она никогда не связала бы свою жизнь с мужчиной, которому не доверяла бы. С мужчиной, который бы ее обманывал. Измену можно простить, но забыть – никогда. Вот поэтому в браках, заключаемых на небесах, само слово «неверность» даже не подразумевается. Оно просто не применимо к слову «любовь». Она была благодарна мужу, что в их семье этого слова не существовало».

000
Пространство между дверью и стеной

Влад лежал и рассматривал белый (гипсовый?) потолок над кроватью. Марина шуршала водой в душе, напевая какую-то мелодичную песенку. Влад помнил, что вот также пела его мама. Все время пела, даже когда готовила. В то время, когда другие родители отбирали у своих детей радио-приемники и кассетники «романтик», в их доме всегда звучала музыка. Лишь однажды мать, глаза которой были как-то странно впалыми и красными, выдернула провод из розетки, попросив сына выключить музыку. Потом у нее болела голова. Что-то происходило, только Влад ничего не знал. Но он догадывался. Все открылось. К другой женщине ушел отец – и музыка в их доме стихла навсегда. Влад просто забирал приемник и шел к своим друзьям – там они записывали и переводили Scorpions, Iron Maiden, Kiss и прочее. Из одной электронной гитары, самодельных басов они создали подобие группы "Глаз филина". «Композировали». Песни почему-то все были на один мотив. «Кстати, где сейчас ребята? Надо бы написать им».
«Ты опять за компьютером, милый? С кем это ты там чатишься?» - Марина стояла в дверях и промокала полотенцем влажные каштановые волосы.
В ней стало проявляться чувство ревности. Она даже тайком залезла в его почтовый ящик – Влад понял это по прочитанному письму от коллеги, которое он сам не открывал.
Все-таки женщины все тонко чувствуют.
«Марин, подожди, я сейчас буду с тобой», - раздраженно ответил он, ненавидя себя за грубость, и все же не мог удержаться.
- Слушай, Влад, давай все отменим?
Он медленно развернулся в кресле.
Она продолжала, приняв вызывающую позу и скрестив руки на груди.
- Я же вижу, какой ты. Мрачный, замкнутый, раздраженный. Ну не хочешь жениться, давай не будем, мне это тоже не надо!
Она прямо так и сказала «Не хочешь жениться, давай не будем».
Ему стало стыдно, и одновременно захотелось уколоть ее за правду. То, что она произнесла вслух то, в чем он сам себе отказывал признаться. И произнесла, чтобы ударить его по лицу, зная, что все равно он все сделает так, как она хочет.
«Марин, не унижай себя. К чему этот диалог? Что это – твоя неуверенность в себе?»
- Нет, я совершенно серьезно, - она самоуверенно задрала подбородок.Так, как всегда делала в периоды выяснения отношений. – Мне все равно, что я скажу родителям и друзьям. Ресторан можно отменить, приглашенных обзвонить.
- Ага, 50 человек, - вдруг хмыкнул он.
- Ты что, недоволен?
- Ну я говорил тебе, что мне хотелось бы все скромнее. Но ты настаивала на своем, так что я уступил.
- Влад, мне подачки от тебя не нужны. Хочешь, давай закончим все!
Ему вдруг неудержимо захотелось встать и сказать, хорошо, Марин, давай так и сделаем. Прости.
- Детка, сладкая, не говори глупостей, - вместо этого сказал он.
Он уже знал, что случится сейчас.
She burst into tears по-английски (Она разразится слезами).
- Я просто задумчивый, потому что у меня проблемы на работе. Они хотят отдать новый проект другому человеку. Немцу естественно.
Марина замолчала.
Она думала о том же самом, о чем вдруг задумался и Влад.
Что уже около года не спрашивала его о работе и посторонних делах. Все ее мысли и заботы были сконцентрированы только на другом.
- Ты думаешь, я невнимательная, да? – с вызовом произнесла она.
Ему хотелось бы, чтобы она просто тихо подошла, обняла его, извинилась...Нет, – вдруг понял он, ложь. Ему хотелось уйти. Просто тихо уйти, и никому больше никогда ничего не объяснять. Уйти и жить где-нибудь в деревне, в лесу. И вообще не заводить отношения с девушками. Только если на одну ночь (надо все-таки научиться!).
Во время его размышлений Марина так и продолжала стоять с высокомерным выражением на лице, в атакующей стойке. Он молчал.
А она поняла, что еще чуть-чуть, и он готов сказать то самое, то самое, что она отчаянно не хочет услышать. Готов сказать ей правду. Правду, которую она и так отлично знает, но до сих пор не хочет признать.
- Влад, милый, прости, прости меня. Я тебя задела, да? Просто я люблю тебя, и мне очень обидно, когда ты такой вот замкнутый и отстраненный.
- Марин, ну я же объяснил тебе почему.
- Я люблю тебя, - готовая разрыдаться, она присела ему на колени и обвила руки вокруг его плеч.
- И я тебя, - автоматически ответил он, уставившись на стену между входной дверью и кухней.

Архив блога