пятница, 13 мая 2011 г.

5.


Так и живем. Всю жизнь живем не со своими мечтами.

Вероника давно заметила: есть люди, появляющиеся в ключевые, важные моменты твоей жизни. Ты могла не общаться с ними месяцами, годами порой – и вдруг они волшебным образом возникают... здесь, для тебя, когда ты больше всего в них нуждаешься. В такие моменты ты еще раз убеждаешься: да, о тебе заботятся где-то там, тебе подсказывают верное решение, тебе посылают ТВОИХ людей...
Так было и в этот раз, месяц назад, когда Вероника, щелкнув по мигающей синей полосочке скайпа, предвкушающе улыбнулась. «Привет, Вероничка, лови ссылку – уж очень хочется тебя осчастливить!» Кликнув по выскочившему заголовку, она долго, как зачарованная, рассматривала описание тренинга, в который ее уже включила психолог.
Да, Вероника, как настоящая европейская леди могла похвастаться наличием собственного психолога. В реальности же это было тем, чем она предпочла бы не хвастаться. После двух лет работы над собой и зализывания тянущих ран от прошлых отношений, лишь благодаря Наталье, от них не осталось ни шрамов, ни рубцов. А светлая приятная печаль. И какая-то утерянная часть себя, которая больше никогда не вернется, но которая дала в организме начало другим клеткам: новым, обновляющим...
«Наташа, опять. Нет, ты все-таки умеешь читать мысли, да? Даже на расстоянии  2000 миль».
«Ты до сих пор не веришь в совпадения? :-) »
«Не верю, поэтому и пойду на этот тренинг».

И вот сейчас, попивая мелкими глотками крепкий зеленый чай, она ожидала очередной встречи, которая по словам психотерапевта, многообещающе и загадочно сулила переход на качественно новый уровень самосознания. 
Вероника сидела у открытого балкона и рассматривала черепицы крыш итальянских домов, их уютные заставленные цветочками террасы, плотных загорелых итальянок со копнами черных как ночь, тяжелых волос, интенсивно намывающих свои балкончики, крылечки и даже улицу перед входной дверью. После чего они шумно и интенсивно, через весь квартал, разговаривали друг с другом. Вероника любила их, этих жгучих и полных жизни женщин, с их большими массивными серьгами и красной помадой. С их жестикуляцией, достойной научного исследования. С их страстью ко всему, чем бы они не занимались - даже вот этому драинью плиток. Соседки множество раз приглашали ее на кофе,пытались расспрашивать про жизнь, мужа, работу... И все же – Вероника чувствовала себя другой среди них. Чужачкой. Она не винила в происходящем их, дело было в ней. Она пыталась переступить через себя, но потом поняла, что напрасно. С людьми как с работой -  либо вы подходите друг другу, либо нет. Для итальянок Вероникина меланхоличность и задумчивость казались бы странным проявлением натуры иностранки, а Вероника просто не смогла бы слушать часами на пролет про нескончаемую вереницу проблем. Прикладывать руки к вискам и сочувственно кивать головой «dios mio!»... она так не умела. Все, что было ей под силу, погладить подругу по плечу и сказать: «Все наладится, вот увидишь. Если я даже насчет себя все еще в это верю  ...»
На экран выпрыгнул конвертик.
«Здравствуйте, дорогие друзья и коллеги. Через пять минут начинаем нашу встречу». Зазвучала ненавязчивая музыка, и Вероника начала мысленную подготовку ко встрече.
Занятия в группе не были новым для нее, так как за более чем два года работы над собой, Вероника посетила не один вебинар, и все равно очень часто ее не оставляло ощущение, что участники стесняются сказать истину о своих чувствах, мыслях, мечтах…Не перед всеми, не в открытую. Как и она. Когда-то она обратилась к психологу, потому что собственными силами уже не могла вылезти из скорлупы, которая поглощала ее. Она испытывала жуткий страх: перед всем миром, перед друзьями, перед собой, казалось, он съедал ее, разлагал по частям. Она замкнулась. Она с ужасом осознавала, что ей неинтересно. Ничего. Общаясь даже с самыми близкими друзьями, она вдруг открывала, что ей нечего сказать им, а еще хуже, им – ей. И все превращается в маскарад. Как в том фильме: кто сможет красивее "не упасть" в глазах других.
Из динамиков зазвучал знакомый мелодичный голос. «Что ж, не отходя от дела, возьмемся за ключевой момент нашей встречи. Прошу всех отнестись к этому упражнению крайне серьезно, так как оно при правильном подходе очень мощный инструмент для осознания себя».
За 10 минут необходимо написать 10 самых важных вещей, которые она хотела бы сделать в своей жизни в порядке их важности. Вероника покрутила в руках синий шестиугольный карандаш… Он легко застрочил по клетчатой странице блокнота.
1.         Открыть свой бизнес
2.         Родить ребенка
3.         Все-таки дописать книгу
Четыре. Что же четыре?
4.         Похудеть.
5.         Пройти по дороге Святого Сантьяго.
6.         Сплавать в круиз…
7.         Привезти маму в гости.
8.         Увидеть, как цветет сакура
9.         До конца освоить теннис.
Десять. «Черт возьми, что же?» Вероника взяла карандаш в руку и неожиданно для себя самой вывела:
10. Влюбиться.

Она сама рассмеялась своему чувству юмора. «Влюбиться в 27. Искусство. Тем более, когда у тебя не получалось влюбиться в 20».
«А теперь представим, что жить вам осталось пять лет. Вот пять лет. И теперь посмотрим на списочек и вычеркнем пять вещей, которые ВЫ БЫ ОПУСТИЛИ», - эта фраза ведущей почему-то не только не ввела ее в ступор, но даже не напугала. Вероника стала с удивлением зачеркивать.

1.   Открыть свой бизнес
2.    Родить ребенка
3.    Все-таки дописать книгу
4.    Похудеть (Не умирать же толстой).
5.    Пройти по дороге Святого Сантьяго.
6.    Сплавать в круиз… (Хочу! Ужасно! Стыдно, но даже больше, чем паломничество по дороге Сантьяго).
7.  Привезти маму в гости (К морю... она же никогда не видела моря).
8.    Увидеть, как цветет сакура (Глупое какое-то желание, но вычеркнуть не могу).
9.    Все-таки до конца освоить теннис.
10.     Влюбиться.
«Теперь из оставшегося вычеркнуть еще два пункта, чтобы осталось только три», - настаивала психолог. 
С каждым шагом упражнение давалось труднее и труднее, но каким-то шестым чувством Вероника понимала, как важно сейчас быть искренней с собой. Она покрутила карандаш, и, стараясь не думать о результате, с дрожью во всем теле опять взялась за карандаш.
Привезти в гости маму.
Сплавать в круиз.
Влюбиться.
«Теперь пронумеровать их в порядке важности. 1. 2. 3.» Она на секунду застыла, набрала воздуха в легкие и проставила цифры, с ужасом уставившись на результат.
1.         Влюбиться.
2.         Привезти в гости маму.
3.         Сплавать в круиз.
Как во сне доносились до нее теперь слова ведущей тренинга: «Порой наши истинные желания неожиданны для нас самих – часто оказывается так, что на первые места выходят пункты, бывшие в нашем первом списке последними…» 

000
Снова вопросы. Зачем?

- Ну, приятель, поздравляем! Переходишь в ранг счастливого упитанного семьянина, - похлопал Влада по плечу коллега, рыжеватый всегда с широкой улыбкой на лице немец с полным лоснящимся лицом.
- А потом и заботливого папочки с кучей детишек, - сдвинув глаза к переносице, насмешливо подхватила Тильда, менеджер по набору персонала. – Кто счастливая избранница?
- Все та же.
- А, та девушка через интернет? – как бы «невзначай» поинтересовался Мартин, ее ассистент.
Влад проглотил эту, набившую уже оскомину, шутку.
- Нет, это девушка, с которой я уже живу пять лет, - сухо ответил он.
Его коллеги, хоть и казавшиеся достаточно прямыми и адекватными немцами, при случае никогда не упускали шанса подтрунить насчет русских жен.
- Поздравляем, поздравляем, уважаемый коллега! Может, и нам удастся одним глазком посмотреть на русскую свадьбу! – подмигнул присутствующим рыжий толстячок. – Но это такие расходы. Сочувствую тебе, парень.
- Да все нормально, - смущенно улыбнулся Влад.  - Спасибо. Приглашения уже в пути.
Все захлопали: «Йе-йе-йее!»
«Тихое семейное торжество, прямо как я хотел, гм...»
Возбужденные коллеги разошлись, и Влад кликнул мышкой по своей странице в «контакте», чтобы наконец сообщить родителям новость, которую они давно ждали. Звонить им почему-то ему не хотелось. Голос бы выдал – а все еще до сих пор никто не чувствовал его так хорошо, как отец.
Влад оттягивал момент, рассматривая фотографии своих русских друзей, их подружек, жен... «Почему же все так полнеют?» - одна только мысль приходила в голову.
И вдруг его рука сама собой потянулась к странице поиска, и он вбил в светящую белую строчку "найти" имя той самой девушки, с которой танцевал тогда, на дискотеке...Которая пахла мылом и жасмином.  «Что это? Зачем? Приступ последнего холостяцкого романтизма? Желание быть услышанным и понятым хоть кем-то, пусть и  своей первой любовью? Воскресить былую ностальгию за нехваткой острых эмоций? Господи, да сколько нам было – по 15. Сколько же мы уже не общались?»
Она смотрела на него с фотографии все также мягко, по-кошачьи, ее каштановые волосы разбросаны по плечам, смуглая кожа золотится под солнцем. Он потянулся к крестику "закрыть", но остановился и провел мышкой вниз, щелкнув по единственному альбому. «Она не закрыла свою страницу. Может из-за меня?». Вот она на работе, на вечеринке с коллегами, на прогулке, на вечеринке – чуть-чуть переборщила со стилем, но даже так невинна и нежна. Как тогда, в ту ночь...
Ему захотелось написать ей, просто сказать: «Привет. Я соскучился. Давай поговорим». Просто услышать что-то в ответ.
Влад продолжал щелкать по фотографиям: снова она – глубокие, задумчивые глаза. Не позирует – кто-то так пронзительно схватил ее сущность.
Ни на одном снимке нет мужчины,  и даже намека на него. Влад оценил это: «Живет для себя, а не для других... не пытается казаться чем-то в глазах людей. Она такой всегда была».
Он вспомнил Марину, альбомы которой в контакте ломятся от фотографий с ним и слащавых комментариев подружек: «Какая прелесть!», «Лапуси», «Красавчики»...
Влад покрутил колесиком мышки и кликнул по стрелочке. На экране засветилось окно: «Отправить сообщение».
«Что я такое делаю? Зачем?»
Он быстро, чтобы не дать себе ни единой минуты на раздумье, кликнул по надписи «выйти» в правом верхнем углу страницы и только потом понял, что совершенно забыл написать родителям...

понедельник, 9 мая 2011 г.

4.

Любила же Татьяна Онегина…просто так. За его самого.

- Часто говорят, что у иностранных мужчин не получается построить отношения с русскими из-за нашей драматичности…
- О, да! Для русской женщины все всегда так "complicated" - запутанно, непросто. Все должно быть полным страсти и трагедии - только тогда это любовь! – с жаром включился в диалог Поль, женатый на бразильянке, а до этого на русской. - Русские мужчины заставляют своих женщин страдать, и знаешь, что я для себя открыл - последним это нравится! Моя русская подружка часто любила рассказывать мне про свой предыдущий роман, когда так сходила с ума от любви, что прощала даже измены своего мужчины, даже когда он жестоко к ней относился! И только когда она ушла - он стал молить ее вернуться. Он стоял на коленях, посылал ей букеты роз и дорогие украшения, напивался..." - Глаза Поля горели. Похоже, ему нравилась эта, такая типичная русская история, не меньше, чем его бывшей девушке.
- Да-а, возможно ты прав, нам как воздух нужен драматизм, - задумчиво ответила Вероника. – Мы же выросли на Пушкине, Лермонтове, Достоевском, Цветаевой... Одно письмо Татьяны Онегину чего стоит... - продолжала размышлять, обращаясь уже не к Полю, а к себе, она.
"Кто такой Онегин? Я знаю только Достоевского".
У нее давно вошло в привычку по полочкам раскладывать своим иностранным знакомым непонятные им моменты из российской культуры, истории, но как подобрать слова, чтобы объяснить иностранцу по-английски Евгения Онегина?!.. Она с растерянной улыбкой взглянула на Поля.
"Ну-у, это история про разочарованного в жизни циника в поисках смысла жизни. И как это обычно бывает - занятый поиском, он свой смысл жизни и не разглядел. Вернее, испугался искренности и настоящего сильного чувства. А потом, когда все понял, она уже была замужем. И графиней. Этакий русский прототип Синдереллы, такой, какой, мне кажется, она и должна быть. И безумно любя Евгения, но до конца оставаясь порядочной - следуя нормам, принятым в обществе - она отказала Онегину, сказав, что навсегда останется со своим мужем… But I am now another's wife/And I'll be faithful all my life".
«М-да, - скептически потянул Поль, - трагедия на ровном месте. Люди созданы для того, чтобы быть счастливыми, а не страдать. И что она этим доказала? Испортила счастье и себе, и парню".
«Вот, менталитет иностранца, - улыбнувшись про себя, подумала Вероника. - Чем меньше заморочек, тем лучше. Хотя что-то в этом есть..."

«Просто Евгений не оценил это счастье сначала, цинично и некрасиво поступив с ней, прочитав ей проповедь, когда она призналась ему в своем детском и невинном чувстве, таком искреннем. Татьяна не понимала, если он не хотел ее тогда, почему же проникся сейчас, почему теперь, не потому ли, что она титулована и вращается в высшем свете?»…
«Эх, русские, русские, все привыкли обряжать в темные краски. Какая разница - каждый достоин второго шанса!» - махнул рукой Поль.
Вероника, хотя и не признавалась себе, но обожала Поля за эту его способность все упрощать. Ему часто удавалось сводить ее наполненные размышлениями пространные монологи - к одному предложению. И часто вопросу. И очень часто вопрос этот сводился к двум словам: да или нет? Она обожала его и за то, что могла обсудить с ним даже неприятные вещи про разницу менталитетов. Он, казалось, саркастически относится вообще ко всем национальностям на земле. Он иронизировал над своими же французами и итальянцами. Возмущался испанской расхлябанностью и немецкой "деревянностью", хаял Парижан, прикалывался над наивностью американцев, восхищался прямолинейностью русских. Они начали заниматься языковым обменом давным давно, после нескольких месяцев их встречи стали по утрам «на кофе» и по вечерам «на сэндвич» и перешли в дружбу. Только в дружбу. Поль был гомосексуалистом, только сам этого еще не знал. Зато Веронике все было давным давно ясно.

В прихожей горел маленький светильник. Вероника на цыпочках прошла по коридору, по пути скатывая с бедер колготки, расстегивая юбку и блузку, и оставляла их прямо на полу дорожкой. В темноте она отогнула краешек пушистого одеяла и устроилась калачиком на кровати, пристроив голову на свою любимую подушку - в промежуток между его шеей и плечом. Колючая щека потерлась об ее лоб. Она любила эти моменты. Кажется, что в жизни больше ничего нет. Только вот это теплое одеяло после холодной комнаты.
Она как кошка вытягивалась вдоль него. Он обхватывал ее талию рукой, и если она пыталась хоть немного отстраниться, согребал в кучу. "Только эти вот моменты. Хотя бы несколько минут в день почувствовать себя под защитой. Вырвать эти секунды у ежедневных и ежесекундных моментов выбора".
Он мурлыкал, что залезать с ней в постель было любимым моментом его дня. Единственным счастьем в жизни. Они дурачились, а затем она засыпала на его плече, окутанная ароматом тепла и уюта.
- I love you, - говорил он ей.
- And I love you, - отвечала она.
Иногда она поворачивалась к нему, обводила руками его плечи, торс…
Он разворачивал ее к себе. Она уже знала каждый его жест, каждое сказанное слово, каждый поцелуй. Он до сих пор, на протяжении шести лет, скатывал бретельку сорочки с ее плеча, потому что она однажды проронила, что обожает это.
Она уже не пыталась ему объяснить, как ей хочется. Потому что все так или иначе все равно возвращалось к проверенному темпу. Она часто пыталась сделать ночи красивей. Он молчал и выравнивал их уже на проверенную колею. В последнее время ей часто казалось, что он занимается этим с ней любовью, потому что «так надо», на самом же деле ему давно все это не интересно. Он не мог отдаться ей полностью. Он сам не ощущал себя наполненным, поэтому не мог и поделиться с ней.

"Потом это скручивает тебя. Разные ожидания. Ты пытаешься получить, то, что жаждешь - но он как бы специально не дает тебе это. А иногда он просто тебя не хочет, и ты убеждаешь себя, что это стресс, усталость, что угодно. Ты перестаешь чувствовать себя желанной, или хуже того - становишься злой. Повторяешь судьбу самых своих нелюбимых героинь фильмов. Ты пытаешься рассказывать подружкам, психологам, интернет-знакомым. Получаешь миллион одинаковых отзывов... В конце концов ты просто убеждаешь сама себя, что это опять твои заморочки… Да секс, собственно, не так и важен, правда?"
Она пыталась расставаться с ним. Несколько раз. Но он был настойчив – все вокруг были настойчивы – и она сдавалась.
«Кстати, любила же Татьяна Евгения…просто так. За его самого». Она перевернулась на другой бок, он снова притянул ее к себе, положив между собой и ней уголочек одеяла…

Два дня назад они смотрели фильм... Несколько эротических сцен. Два обнаженных тела при свете камина. Два недопитых бокала красного вина на тонкой ножке. Чуть спущенный плед с двух красивых в пляшущем пламени камина слившихся тел.
Вероника прикусила губу.
«Ты такая красивая», - глубоким гортанным стоном выдыхал герой фильма своей возлюбленной.
«Ты прекрасен», - шептала она в ответ.
«Наверное, все эти чертовы фильмы специально существуют, чтобы напомнить тебе, по чему ты тоскуешь. Они существуют, чтобы дать тебе наотмашь».
Ей всегда вспоминался один из ее детства. "Жизнь или что-то похожее". Он не представлял собой ничего особенного, со стандартным финалом и типичными голливудскими актерами. Героине предсказали, что ей осталось жить семь дней. И за эту неделю, всего лишь за семь дней, она нашла дорогу к себе... 16-летняя Вероника смотрела его поздно ночью, когда все остальные спали, а потом не могла сомкнуть глаз. Утром она написала себе список того, что ей хотелось сделать на свете больше всего... Он до сих пор был в ее блокноте. Со всеми вычеркнутыми пунктами.

000
Вопросы.

 "Молодые девушки похожи лицом
на небо,
на ветер,
на облака.
Потом из них получаются
верные жены,
лица которых похожи
на дома,
на мебель,
на хозяйственные сумки.
Но их дочери
вновь похожи лицом
на небо, ветер
и весенние ручейки.
Арво Метс. Между прочим", - глубоко затянулся сигаретой Влад.
Они сидели в продымленном ирландском пабе и уже не обращали внимания на экран, где сменяли друг друга существа в джинсах из латекса.
- Друг, да это просто дрейф, - забивая ванильный табак в сигаретную бумагу, подмигнул Борис. - Это нормально, это со всеми так.
- Думаешь, пришло время?
- Время никогда не придет, - раскатисто гоготнул Борис. С недавнего времени он именовал себя Билли. С макушки бывшего сибиряка теперь свисали три дреды, ширинка его мешковатых из легкой для немецкой зимы ткани штанов болталась где-то между колен. Немцы смотрели на него с любопытством.

Несколько лет назад они были лучшими друзьями, осваивали серфинг, лыжи. Боря отправился учиться в Лондон. Когда первый за два года раз Билли приехал навестить старых друзей, Влад с трудом угадал его. Борис, ставший блонд-копией Боба Марли, рассказывал, что наконец-то обрел свою истинную сущность, настоящих друзей и избавился от всех страхов, наполнявших его жизнь до этого.
- Я думал, у вас с Мариной все давно уже решено.
- Я тоже так думал, - посмотрел задымленную на дверь бара Влад. - Но образ - понимаешь, образ почему-то не складывается в одну картинку...
- И не сложится. Это утопия. Людям всегда чего-то не хватает. Все будет нормально, друг, – Билли похлопал его по плечу. - Оne love,one life, - помнишь? - процитировал он строчку из песни Боба Марли.
- Помню, - улыбнулся Влад. – One love...
Они орали ее несколько лет назад в одном из немецких караоке-баров. Влад только начал встречаться с Мариной, поэтому как сумасшедший не пел, а выкрикивал каждое слово.
- Понимаешь, вы уже не просто пара, - Билли забивал вторую папиросу - для Влада. Друзья. Проверенные люди. Поддержка. Вы есть друг у друга.
- Гм, странно это слышать от тебя, я думал, ты сейчас философии свободы принадлежишь...
- Философия создана для побегов, друг. Вы будете хорошей парой.
- Почему?
- Не понял.
- Просто интересно, почему ты так думаешь?
- Потому что я так хочу, - снова раскатисто зашелся Боря. На них обратились несколько глаз.
- Понимаю, - смотря мимо друга на чуть приоткрытую дверь, где снова шел дождик, проговорил Влад. - Ну давай, друг – за твой приезд!

Марина бежала к нему через площадь, волосы аккуратно уложены в изысканную прическу, элегантный макияж, стильные туфли, короткая - чуть-чуть больше нормы - черная юбочка и кожаная кофта. Немцы оглядывались не нее. Некоторые перешептывались, улыбаясь друг другу. Влад вдруг отметил, что это никогда не беспокоило его, а сейчас…раздражало? Да, ему было стыдно, неудобно за нее, нет, за себя... Почему?
«Привет, милый!» - пропела Марина. – «Ну что идем?»
Они шли выбирать кольца. По русским традициям, их должен оплачивать будущий супруг, поэтому Влад взял на себя эти обязательства, как и все остальные. Марине лишь немного помогали родители.
«Интересно, ведь происходит такое важное событие в моей жизни. Почему я ничего не чувствую? - спрашивал себя Влад. – Почему я ничего не чувствую?!»
«О чем ты думаешь?» - спросила она у него, когда они шли по набережной, держась как школьники за руку.
«Не знаю, - соврал ответил он. – А ты?»
«Ни о чем, - весело ответила она и счастливо на него посмотрела, - о тебе».
Он поцеловал ее руку.
«Тебе какое нравится: из белого золота, желтого?..» - спросила она.
«Полагаюсь на твой вкус», - подмигнул он, лишь бы избежать длинного изматывающего диалога.
«Все же женятся, правда? – он продолжал разговаривать сам с собой. - Это же ничего. Тут даже штамп в паспорте не ставят. Просто собрал бумажки, выпил шампанского… Зато мы поедем в свадебное путешествие… Тупо лежать на солнце и греться в песке. Если я намекну, что хочу позаниматься серфом, будет скандал. Это же романтическое путешествие. Надо и вправду попробовать просто расслабиться и отдохнуть».

Он повернулся к ней и еще раз посмотрел на счастливое красивое личико, копну светлых блестящих волос. «Странно, Марина вдруг начала краситься, - с улыбкой подумал он. - Даже в ночь. Неужели решение о замужестве так меняет женщину?»
Он не признавался себе, что в последние два года она прибавила в весе и была уже не той Мариной, в которую он когда-то безумно влюбился.
«Да и я уже не тот», - с горечью и одновременно облегчением думал Влад. «Мы должны любить друг друга такими, какие мы есть, разве не так?»
«Маринк, - вдруг вспомнил он, - я совсем забыл тебе сказать. – Я еду на встречу с друзьями, в Австрию, через неделю. Что-то типа мальчишника. Давно их уже не видел».
«А почему я не знала? – внимательно посмотрела на него она. – Что вы будете делать?»
«Да не знаю, дурака валять, да на лыжах покатаемся. Ты же все равно не умеешь», - ущипнул он ее.
«Ну вот опять, - обидчиво надулась она, - хватит меня цеплять с этими лыжами. И ненадолго?»
«Да нет, на выходные. Ты как раз тоже собиралась к своим родителям, правда?».